Полки Zara, комод и кресло IKEA, журнальный столик Jysk — всё выглядит так, будто было здесь всегда. Но главный герой — тумба, которую мы сделали на заказ. Идеальная в своих пропорциях, она стала пристанищем для PlayStation — ведь даже в самой стильной гостиной нужно место для удовольствий. А дальше взгляд скользит — и останавливается на леопарде. Это не просто ковёр, это дикость, что прорывается сквозь идеальный интерьер.
На стене — картина, которая с первого взгляда покажется случайной. Но это лишь кажется. Это гостиная, в которой можно пропасть на часы. Где хочется зависнуть на винном диване с пледом, книгой или джойстиком в руках. Где каждый раз открываются новые смыслы.
Когда-то мы смеялись над вымышленными названиями цветов. Но стоит войти в эту гостиную — и они оживают. Винный диван, словно спелая черешня, на которой остаются следы пальцев после долгих разговоров. Столик — оттенка летнего неба, когда оно чистое и лёгкое, кажется, его можно коснуться. Ковёр, как капучино, пена которого ещё держится, а аромат наполняет комнату. Здесь можно потеряться в цветах и фактурах.
Здесь всё как в жизни: днём — серьёзное пространство для работы, с мыслями, идеями и записями, которые всё равно потеряются. Но стоит сменить ракурс, включить вечерний свет — и кабинет превращается в чилл-зону: можно отложить ноутбук, включить музыку и не отвечать на звонки. Балкон — место, где выдыхаешь после дня или сидишь в пижаме, обсуждая с подругой, стоит ли писать первой.
Но стоит закрыть ноутбук — и пространство меняет жанр. Раскладной диван словно затягивает, как в «Трудностях перевода» — ты больше не работаешь, а просто существуешь в моменте, говоришь ни о чём и обо всём сразу. Графичный ковёр держит баланс между чёткостью линий и расслабленностью, а искусство будто бросает вызов: «Ты уверен, что это просто картина?»
Стеллаж с полками ждёт своих героев, столик из зеркальной мозаики — как реквизит из фильма о будущем, придуманном в 80-х. Круглые подушки с принтом лошадей будто сбежали с сюрреалистичной сцены и добавили странности, которой здесь столько, что не сосчитать.